Неоновый мир - Страница 71

Удовлетворять любопытство тех, кто по долгу службы должен знать побольше нее, было делом не из приятных, но Алла продолжила:

– Капитал появляется там, где он в данный момент необходим. Наркоденьги – это глобальная транснациональная корпорация со множеством дочерних фирм и подразделений, где, работая рядовым менеджером, за всю свою жизнь можно так ни разу и не увидеть лица хозяина.

– Логично, – вынужден был согласиться Успенский. – Только вот от этой логичности как-то не по себе. «Продвижение товара», «рекламная кампания»… Полнейшая безысходность… А уж при мысли о том, что вместо верхушки наркокартеля я изловил мальчиков на побегушках, делается и вовсе тошно!

– А как тогда понимать убийства Моргулина и Шнитко? – спросил Панфилов.

– К сожалению, никак. – Алла заглянула в пачку и вытянула последнюю сигарету. Закурив от огонька услужливо протянутой Успенским зажигалки, она призналась: – Эти убийства – загадка загадок. Ребус. Головоломка. ЭТИХ УБИЙСТВ ПРОСТО НЕ ДОЛЖНО БЫЛО БЫТЬ! Шнитко – талантливый организатор и наверняка принес бы своему хозяину еще немало пользы. А Моргулин – очень важное звено, своего рода «окно в Европу». Так что хозяину не было никакого резона их убивать.

– А он их и не убивал, – в наступившей тишине прорезался голос давно молчавшей Валентины. – Отравление Моргулина и Шнитко – совсем другая история. – Валентина говорила с видимой неохотой. – Невероятная случайность, из-за которой «рекламную кампанию» ее организаторы свернули намного раньше запланированного срока, а мелких сошек сдали на съедение правоохранительным органам…

Заявление Глушенковой ошеломило присутствующих. Они замерли в ожидании разгадки.

– Несколько часов назад я посетила роддом номер семь, где имела интереснейшую беседу с Виолеттой Артуровной Греднигер, директором роддома. Не подумайте, что я выбивала себе лучшую палату… – Валентина слабо улыбнулась. – В этом роддоме появился на свет Женя Найденов, гораздо позже получивший кличку Баунти. К моему величайшему сожалению, его мать так никогда и не поинтересовалась судьбой своего ребенка. Зато примерно полгода назад судьбой мальчика интересовалась некая молодая журналистка!

Все непроизвольно посмотрели на Аллу, которая испуганно замахала руками:

– Нет-нет! Это не я!

– Конечно, нет, – улыбнулась Валентина. – Мадам Греднигер описала мне ее внешность. Рост – метр семьдесят, великолепная фигура, светло-русые, средней длины волосы, забранные в косу, карие, чуть раскосые глаза и небольшая родинка над верхней губой.

– Алина! Наша Алина? – первой догадалась Алла.

– Алина. Наша Алина, – кивнула Валентина.

– Но зачем? Зачем представляться журналисткой? Зачем ей этот Женя?

– Я тоже задалась этим вопросом, – продолжила Валентина. – Поэтому после роддома отправилась в университет, к профессору Льву Юрьевичу Моисееву. Выяснилось, что в прошлом году никаких заданий по журналистике Алина не выполняла. Но интереснее другое. Оказалось, что в его голове никогда не существовал курсовой проект под названием «Что такое клубная культура?». За сутки до оглашения курсовых тем Алина сама явилась к профессору Моисееву и упросила придумать для нее нечто подобное. Профессору нравятся исследования на актуальные темы, и он с удовольствием согласился. Так Алина обзавелась хорошим прикрытием для того, чтобы окунуться в неоновую жизнь.

– А какое отношение это имеет к убийству Шнитко и Моргулина? – не выдержал долгой прелюдии Панфилов.

– Сейчас, Толя, ты все поймешь! – недовольно отрезала Валентина и повернулась к Алле. – Мне только нужно уточнить кое-какие факты. Ты помнишь, как зовут мать Алины и что с ней сейчас?

– Мама Алины, Ольга Ивановна Тришина, умерла от рака примерно год назад, – произнесла Алла, словно считывая информацию с экрана компьютерного монитора. Память никогда ее не подводила.

– Кем она работала при жизни?

– Переводчиком в какой-то фирме…

– Что все это значит? – У Панфилова нервы не выдерживали.

Валентина отпила остывший чай. Ее рука дрожала.

– Это значит, что Алина – родная сестра нашего таинственного Жени Баунти, – ответила за Глушенкову Алла.

– После визита в роддом у меня возникли смутные предположения, – вновь заговорила Валентина. – После посещения университета предположения приняли реальные очертания. Теперь, я укрепилась в своих подозрениях. Убийство Моргулина и Шнитко – не результат бандитских разборок или гнева таинственного хозяина наркокартеля. Это – месть! Безжалостная месть. Поэтому и стрихнин… Чтобы жертва перед смертью как можно сильнее помучилась. Нам следовало догадаться об этом с самого начала!

– Месть? Но за что? – Панфилов отказывался верить собственной догадке. – Неужели ты думаешь, что это Алина так жестоко отомстила за брата?

– Алина – убийца! Не верю! – Алла проявила солидарность с Панфиловым. – Нет, нет! Этого не может быть.

Валентина молчала. Чашка в ее руке дрожала еще сильнее. Ей самой ужасно не хотелось верить фактам.

От ответа Валентину спас звонок в дверь. Открывать вызвалась Александра Прокопьевна. По возвращении ее лицо выражало странную смесь страха и удивления.

– Вы не поверите, кто пришел, – тихо прошептала она.

За ее спиной стояла Алина.

Аварийное всплытие

– В тот вечер, когда мама умерла, тоже шел дождь.

Алина смотрела на улицу, стоя возле открытого окна в кабинете инспектора по делам несовершеннолетних Валентины Глушенковой.

– Мама любила смотреть на дождь. Но в тот вечер она не отрывала взгляд от старого стола, который стоял посередине комнаты. Пока могла говорить, все шутила, что под столом прячется ее смерть. Ей казалось, что та уже несколько раз выглядывала оттуда, потрясая острой косой. Наверное, в тот день смерть уже не пряталась, а стояла рядом у изголовья ее кровати. Когда я подошла к маме, чтобы сделать укол морфина, она вдруг зашептала: «Аля, запомни! Роддом номер семь, пятая палата, три килограмма, мальчик. Сейчас ему тринадцать. Это твой брат. Запомни. Я должна была. Я не могла…» Дальше разобрать было невозможно. Я сделала укол и вышла из комнаты. Минут через пять я вернулась, а мама уже ушла…